Игорь РАБИНЕР

СЕЙЧАС ЖУРНАЛИСТИКА У НАС СЛАБЕЕ ПРЕЖНЕЙ ИЗ-ЗА ОБЩЕЙ НЕСВОБОДЫ В СТРАНЕ

Подробное интервью нашему сайту дал обозреватель газеты «Спорт-Экспресс», писатель-документалист, автор 11 книг на спортивную тему Игорь Рабинер.

-Мои родители появились на свет в Одессе, - начал свой рассказ Рабинер. - И хотя сам я родился уже в Москве, но все детство, вплоть до семнадцатилетнего возраста, каждое лето проводил на родине предков, в спортлагере в Черноморке, где работал мой дед.  И считаю «жемчужину на море» своей второй родиной. В школьные годы, приезжая к сентябрю домой, я даже специально старался говорить «по-одесски». И надеюсь, что творческий дух Одессы, подарившей миру столько мастеров слова, оказал какое-то  небольшое влияние и на меня. Мне и по сей день коллеги присылают по электронной почте яркую и небанальную одесскую еженедельную газету «Время спорта» - так что чувствую с городом неразрывную связь.

 Хотя со временем, после того, как все родственники оттуда уехали, ездить в Одессу стал намного реже — единственный раз за последние 15 лет  побывал там  в 2007-м, совсем незадолго до внезапной кончины Виктора Евгеньевича Прокопенко. Тогда мы с ним очень хорошо пообщались, прекрасно посидели в ресторане его бывшего партнера по «Черноморцу» Вячеслава Лещука. Мне и в голову не могло прийти, что все так случится. К тому моменту Прокоп не выпивал ни грамма больше 15 лет и выглядел потрясающе. Помню, я подумал тогда: «Как хочется в 62 года быть таким же молодым!». И через полтора месяца у него отрывается тромб... Честно говоря, это один из самых больших ударов, с которым не могу смириться до сих пор. Виктор Евгеньевич символизировал для меня Одессу. Своим духом, настроением, характером и юмором.

-Вы говорили, что в шесть лет влюбились в футбол. Как это произошло?

-Все было постепенно. Нельзя сказать, что я влюбился в футбол после какого-то конкретного матча. Сказалось то, что вся моя семья по мужской линии – это яростные болельщики. И оба деда, и отец, и мой дядя – известный поэт-песенник Игорь Шаферан. Все они поклонялись и поклоняются футболу. Отец, живя в Америке, по ночам смотрит матчи чемпионата России. Поэтому шансов не полюбить футбол у меня не было никаких. Московский «Спартак» и одесский «Черноморец» - это две команды, за которые болели в моей семье. И любовь к ним я унаследовал и продолжил.

-Болельщик и журналист – это разные люди. Как в Вашем случае произошел переход от болельщика к журналисту?

-Я помню два эпизода, когда что-то во мне начало переключаться. Я начал видеть не только «Спартак», но и футбол в целом. Начал понимать, что «не «Спартаком» единым». Оба случая произошли в  1990-м году.

Летом я окончил первый курс журфака МГУ и вместе с родителями и своим одногруппником поехал в круиз на теплоходе по Волге. Там познакомился со своим сверстником, с которым мы потом стали ближайшими друзьями. Он родом из Киева, был и остается яростнейшим поклонником киевского «Динамо». Мы быстро нашли общий язык. И на протяжении всех трех недель круиза постоянно спорили до хрипоты. Бесков или Лобановский? Игра или результат? Футбол комбинационный или атлетичный? И, что интересно, в процессе этих споров в этом человеке я увидел совершенно равную себе фигуру в том плане, что у нас было много общего. И единственное, что нас разъединяло, это была любовь к разным футбольным командам. И споры были качественные, аргументированные с обеих сторон. Переспорить друг друга было невозможно. Так вот, в процессе этих дискуссий я проникся уважением не только к своему оппоненту, но и к объекту его любви. В этот момент я полноценно для себя осознал, что явление, которое на той стороне, для кого-то точно так же значимо, как для меня - «Спартак». Это был очень важный шаг к объективному взгляду на футбол, который должен  быть свойственен журналистам.

Второй момент был в ноябре 90-го. Я начинал писать для центральных изданий. Местом моей внештатной работы был еженедельник «Собеседник». И одним из больших желаний было сделать интервью с Владимиром Никитовичем Маслаченко. Каким-то образом нашел его телефон, позвонил. И он пригласил меня к себе домой. Показательный момент, насколько это был открытый и душевный человек. Кто семнадцатилетнего пацана пригласил бы к себе домой, будучи таким мэтром, как Маслаченко? Фраза: «Савичев, ну забей, я тебя умоляю!» уже два года как прозвучала. Владимир Никитович был кумиром страны. Когда я услышал, что могу прийти к нему домой, у меня аж в глазах потемнело. Мы замечательно пообщались несколько часов. Спустя две или три недели я принес ему интервью на вычитку. Он в своем маслаченковском стиле написал внизу материала: «Проверено. Мин нет!». И в качестве благодарности за проделанную работу на следующий день предложил мне поехать с ним в «Лужники» и посидеть в комментаторской кабине на матче ЦСКА – «Спартак», одной из решающих игр того чемпионата. Помню, что всю ночь не мог заснуть. Тогда была очень запутанная ситуация в чемпионате. Я подготовил для Владимира Никитовича всю возможную статистику в плане раскладов.

Мы поехали в «Лужники». О том, чтобы дать во время репортажа слово мне, речи, конечно, не было и быть не могло. Я сидел в комментаторской кабине и меня разрывали изнутри эмоции. Молчать 90 минут, не заорать, когда «Спартак» забивает, не выругаться, когда пропускает, было очень трудно. И в какой-то момент я заставил себя смотреть на футбол другими глазами. Объективными, спокойными. Оценивать качество игры. Я понимал, что если буду смотреть как болельщик, то произойдет что-то непоправимое. Понял, что должен себя как-то психологически перестроить.

На самом деле, когда начинаешь работать,  писать, то болельщицкие моменты уходят сами по себе. Больше сопереживаешь симпатичным тебе людям в разных командах. Неожиданно обнаруживаешь, что тот или иной тренер или игрок твоей любимой команды по человеческим качествам не очень хорош. А игрок команды, тобой прежде не любимой, на самом деле замечательный парень.

Если говорить о коренном различии между болельщиком и журналистом, то оно заключается как раз в том, что журналист болеет за футбол в целом. А также за определенных людей, к которым относится с уважением как к личностям. Я думаю, что подобная метаморфоза происходит почти с каждым человеком, который из болельщика превращается в журналиста.

-Вы поступили на журфак за год до этих историй. Уже тогда хотели стать журналистом?

-Журналистом я хотел стать лет с 13-ти. Помню, что на моих проводах в США, в начале 96-го года, мой одноклассник Леша Недумов сказал, что я хотел стать журналистом чуть ли не с третьего класса. Конечно, это была гипербола. С Лешей мы в 9-10 классах делали школьную стенгазету. Я был главным редактором, он был моим заместителем, и по совместительству художником. Выдавал потрясающие карикатуры. Нас чуть было не выгнали из комсомола за то, что мы к седьмому ноября выпустили глумливую газету. Уже была перестройка, свободу мысли проявлять можно было. Но мы с этой  свободой в представлении педсовета сильно перебрали.

Конечно, в третьем классе о журналистике я не думал. А вот лет в 13 – да. У меня в Одессе был любимейший журналист, который писал под псевдонимом Андрей Ясень. На самом деле его звали Борис Деревянко, главный редактор «Вечерней Одессы». На футбольную тему он, как теперь модно выражаться, отрывался. Это были потрясающие, вдохновенные эссе. Каждый матч он превращал в поэму. Видел за обычной игрой неизмеримо большее, чем эта игра на самом деле являлась. Это же, кстати, говорили и о Вадиме Сиинявском. Тот, пользуясь тем, что кроме него этот матч никто не видит, изрядно привирал. Но получалась-то поэма! Поэтому это имело право на существование. Говорят, Синявский поэтому и не потянул, когда пришло телевидение. Не осталось места для здоровой фантазии.

Ясеню также удавалось за счет своего феноменального таланта превращать любой матч в поэму, психологический триллер и так далее. Когда мой дед переехал в Москву, его бывший коллега, с которым они вместе преподавали в Одессе, стал присылать ему вырезки из газет со статьями Ясеня. Этот человек перенес инсульт. Но продолжал присылать эти заметки, криво вырезанные из «Вечерки» непослушной рукой после инсульта.

Я читал эти заметки. И однажды решил сам написать Ясеню письмо о том, что в Москве тоже есть болельщики «Черноморца», которые получают удовольствие от просмотра матчей и от чтения его публикаций. И небольшой отрывок из этого письма, совершенно для меня неожиданно, был опубликован в «Вечерней Одессе».  И вот тогда я и подумал, что если мое письмо в 13 лет опубликовали, то может я и журналистом смогу стать, научиться писать как Ясень?

В 1987 году открылась школа молодого спортивного журналиста при «Комсомольской правде». Я пошел туда, вход был свободный. И, удивительное совпадение, гостем там был мой будущий главный редактор в «Спорт-Экспрессе» Владимир Михайлович Кучмий. И я, в силу своей непосредственности и малолетней наглости, просто достал его вопросами о том, почему «Советский спорт» мало пишет о футболе, почему вся вторая полоса (а всего их было четыре) посвящена здоровому образу жизни, а отчетов о матчах «в номер» вообще нет. Сейчас это невозможно представить: составы команд люди узнавали не на следующий день, а через день, за исключением разве что самого центрального матча.

 Я немного замучил Владимира Михайловича. Но при этом он очень культурно отвечал, со многим соглашался. И после этого мероприятия я имел наглость подойти к Кучмию и спросить его, могу ли я постажироваться  в «Советском спорте». После всего того, что я наспрашивал и наговорил, я не представляю, как он сказал мне «Да». Я пришел, он написал рекомендательную записку и отправил к еще одному моему будущему учителю - Сергею Микулику. Его я считаю лучшим футбольным журналистом 90-х годов. Очень жалко, что Сергей Арнольдович стал потом меньше писать. Это абсолютно гениальный человек. И в тех редких случаях, когда удается читать его материалы, я получаю огромное удовольствие. Жалко, что его суперталант сегодня не реализуется даже на 15 процентов. Такими журналистами разбрасываться нельзя.

Я проходил практику в отделе, который назывался «Отдел публицистики и актуального репортажа». Что подразумевало, видимо, что бывают репортажи не актуальные. Тем не менее, это было здорово и очень интересно. Помню, меня просили работать с письмами. В это время открытое письмо в «Совспорте» опубликовал Гарри Каспаров. Письмо было революционное, направленное против спорткомитета. А потом наше советское государство решило ему ответить путем коллективного письма (как это было тогда принято), под которым подписались многие известные спортсмены, включая Сергея Бубку. Писали, что Каспаров – «редиска», а наш Госкомспорт – чудесная организация, которая все делает правильно. Меня попросили разложить на две стопки письма читателей за Каспарова и против него. Было порядка трехсот писем. Из них примерно 287 было за Каспарова, и лишь 13 против. И что такое «жонглирование умами читателей» я понял спустя несколько дней. Я думал, что письма опубликуют в такой же пропорции, то есть из десяти восемь будут «за» и 2 «против». Но все оказалось не так. Опубликовали их в одинаковой пропорции.

Не знаю, сохранилось ли сейчас в школах понятие УПК — учебно-производственной практики.  В 80-е, когда учился я, мне на этом УПК довелось быть и токарем, и химиком-лаборантом, и операционно-кассовым работником. Меня все это, честно говоря, достало, и я решил пойти в районный отдел народного образования с мольбой о том, чтобы мне разрешили вместо УПК пройти практику в газете «Советский спорт». Принес все необходимые письма. И, к моему совершеннейшему ликованию, просьбу удовлетворили. Последние полгода в выпускном классе я вновь провел на стажировке в «Советском спорте». 

В девятом классе я сдал экзамены — сочинение и собеседование - в школу юного журналиста журфака МГУ. При этом, когда были вывешены списки зачисленных, меня в этих списках не было. А я чувствовал, что все сдал хорошо. Всегда стараюсь поступить так, чтобы потом не было досадно, что я чего-то не доделал. «Делай что должно, и будь что будет» - как написал Лев Николаевич Толстой.  Пошел в приемную комиссию, они посмотрели списки и сказали, что не вписали меня в вывешенный перечень принятых случайно, на самом же деле я зачислен. А представляете, если бы я просто расстроился и ушел?.. Отсюда урок: каждую ситуацию надо «дожимать» до конца.

В этой школе я прозанимался два года до института. Учась там, начал трудиться на внештатной основе в газете «Мартеновка» завода «Серп и молот». Эта практика многое мне дала. Там мне со временем предоставили определенную степень творческой свободы.

Цифры я помню достаточно плохо. Но дата 5-го февраля 1988 года врезалась в память. В этот день вышла моя первая заметка. Посвящена она была заводским соревнованиям по лыжному спорту. Помню, как мерз у финиша, чтобы взять интервью у победителей. 

В «Мартеновке» я писал не только о спорте. Выходил у меня и большой материал о встрече в ДК завода «Серп и молот» с Владимиром Войновичем, и театральные рецензии, и жесткий материал по поводу деятельности профкома завода. Помню даже, что меня потом вызывали «на ковер» в профком. Родители меня успокаивали, просили не нервничать. А мне было всего 15 лет.

С работой в «Мартеновке» у меня связана еще одна история. Бывают такие удивительные совпадения. Я писал о женской заводской команде по хоккею с мячом и футболу. Они играли примерно в одном составе. Поскольку это был мой первый опыт в журналистике, я запомнил имена и фамилии девушек: Екатерина Пашкевич, Жанна Щелчкова и так далее. С тех пор прошло четырнадцать лет, и вот я приезжаю на зимнюю Олимпиаду-2002 в Солт-Лейк Сити. И меня посылают написать репортаж о женском хоккее. Я открываю протокол. И что же я там обнаруживаю? Екатерину Пашкевич и Жанну Щелчкову! Представляете? Я, будучи пятнадцатилетним, начинал писать о них – пятнадцатилетних, семнадцатилетних девчонках, игравших в хоккей с мячом в заводской команде. И спустя столько лет я, спецкор «Спорт-Экспресса», пишу о них, как об игроках российской сборной по хоккею с шайбой. Потрясающий сюжет!

-А первое интервью свое помните? 

-Если говорить об интервью для центральной прессы, то, конечно, помню. Это была незабываемая для меня история. У меня возникла идея сделать интервью с великим нашим журналистом, считаю, лучшим спортивным журналистом всех времен, Львом Ивановичем Филатовым, который был для меня просто суперкумиром. Я читал с упоением все его книги.

В марте 1990-го года, в конце первого курса, я подумал, что пора начинать писать для серьезного издания, «федерального уровня», как это принято сейчас говорить. И начал искать места, куда можно было, грубо говоря, приткнуться. Изданий было немного, и везде были свои штатные авторы. Это сейчас у нас Бог знает сколько сайтов, да и всегда можно начать вести блог. На протяжении того времени я покупал различные газеты и смотрел кто где что пишет. И обнаружил, что спорт крайне мало присутствует в еженедельнике «Собеседник». После чего совершил одну невинную, по-моему, авантюру. 

Благодаря каким-то контактам мне удалось достать телефон Филатова и узнать, кто заведует отделом спорта в «Собеседнике». Это был Петр Воронков. Я позвонил ему и представился: мол, я студент первого курса журфака МГУ, хочу писать в «Собеседнике» о спорте. Естественно, он спросил, что я могу ему предложить. На что я ответил: «Интервью с Львом Филатовым». Реакция была такова, что это здорово. Потом позвонил Филатову, сказал: «Здравствуйте Лев Иванович,  Вас беспокоит корреспондент газеты «Собеседник» Игорь Рабинер». Хотя «корреспондентом» данной газеты я стал лишь благодаря обещанию сдать это интервью.

На самом деле Лев Иванович согласился не сразу. Целый ряд его предыдущих интервью был искорежен и опошлен авторами. Он достаточно долго меня расспрашивал, почему я хочу взять интервью именно у него. Я приводил ему цитаты из его книг, говорил, что вырос на его публикациях. Это его проняло, и он пригласил меня к себе домой в Кунцево. Разговаривали мы несколько часов. И так получилось, что в течение нескольких месяцев после этого я где-то раз в три-четыре недели приходил к нему. Лев Иванович и его жена Раиса Дмитриевна замечательно меня принимали. Филатов рассказывал мне бесценные вещи, учил меня профессиональным вещам, нравственным основам журналистики, которые потом мне очень серьезно помогли.

В том же году у меня в «Собеседнике» были опубликованы еще два интервью - с Федором Черенковым и Владимиром Никитовичем Маслаченко.

В конце января 2011 года у меня выходит новая книга - «Спартаковские исповеди». Это будет сборник из 16 монологов знаменитых спартаковцев разных поколений, от Симоняна и Исаева до Тихонова и Павлюченко. Главная идея – увидеть историю «Спартака» глазами её топ-фигур. Там будет монолог Маслаченко, наверное, последнее его большое интервью. Мы разговаривали с ним в сентябре, за два месяца до его смерти. Многие не знают, но за неделю до инсульта Владимир Никитович купил себе новые горные лыжи. Это был фантастически жизнелюбивый человек, от него шла невероятная энергетика. До сих пор не могу поверить, что его нет с нами.

-Какой была Ваша дорога из «Собеседника» в «Спорт-Экспресс»?

-Она прошла через несколько небольших футбольных изданий, которых в первые годы существования Российской Федерации расплодилось много. Государственной монополии на выпуск печатной продукции не стало. Газеты эти в силу нестабильного финансирования и сильнейшей инфляции в стране могли существовать полгода или год. Но было их много.

До конца 1990 года я работал на внештатной основе в «Собеседнике». Затем меня пригласили работать в газету «Футбольная панорама». Это был комплекс из двух изданий:  журнала «Мир футбола» и газеты «Футбольная панорама». Финансировал  их одесский бизнесмен Сергей Ангелов. Потом он на протяжении многих лет издавал ежегодники РФС, а с какого-то момента превратился в фотографа.

В это издание перешло много  известных и опытных журналистов. Для меня огромной честью стало приглашение на роль этакого подмастерья. Главным редактором был Виктор Асаулов, который много лет работал в еженедельнике «Футбол – хоккей». Недавно я с большим удовольствием я узнал, что он выпустил книгу с лучшими публикациями Льва Филатова. Работали в «Панораме» и Юрий Цыбанев, ныне одна из звезд «Советского спорта», и Леонид Рейзер, который всегда, правда, чаще писал о хоккее. Я, открыв рот, смотрел на этих успешных в своей профессии людей, и впитывал все, чему.

Такие издания долго не проживали. «Панорама» по финансовым причинам начала загибаться к концу года. Открылась другая газета, под названием «Футбол-экспресс». Финансировал ее владелец «Асмарала» Аль-Халиди. Опять же пришел я в эту газету молодым репортером. Тоже было интересно. В этом издании также работал Цыбанев. Главным редактором был Лев Костанян, который в свое время был собкором ТАСС в Португалии, но при этом написал материал для первого номера еженедельника «Футбол» в 1960-м году, еще до его переименования в «Футбол-хоккей».

Затем меня позвали в еженедельник «Футбольный курьер», позже превратившееся в «Футбол-ревью». Там мы работали вместе с Максимом Квятковским, с которым позже перешли в «Спорт-Экспресс». А потом из «Футбольного курьера» нас пригласили обратно в «Футбол-экспресс», но уже  в другом статусе. Квятковский был главным редактором, а я – его заместителем. Это был 1993 год, мне было 20 лет, а Квяткоскому – 21. Любопытный был опыт. Мы создали энергичную молодую команду. У нас работали замечательные журналисты, мои друзья: Алексей Лебедев (нынешний шеф отдела спорта «Московского комсомольца»),   Юрий Бутнев, который много лет работал в «Спорт Экспрессе», а сейчас - в «МК» и на сайте bobsoccer.ru, Алексей Андронов, известный телекомментатор, Георгий Морозов, чудеснейший журналист, которого я считаю по своему уровню одним из самых недооцененных в этой стране. Он мог бы стать одним из топ- авторов любого издания, но являет собой образец феноменального отсутствия амбиций при выдающемся журналистском классе.

Я считаю, что всем журналистам нужно ощущать связь времен. Наше поколение начинало во время излома страны. Многие из моих сверстников думали, что журналистика начинается с них. А все, что было раньше – ненастоящее. Тогда как мы, молодые, сейчас покажем, как надо работать. Это неверный, несправедливый подход. Мне кажется, что человек, приходящий в спортивную журналистику, должен знать, что было вчера и позавчера. Знать, что было опубликовано, и учиться. Ведь без прошлого нас не будет никогда.

Находясь в «Футбол-экспрессе» еще на позиции корреспондента в 1992-м году, я понял, что нам нужны еще более молодые корреспонденты. Я пришел 1 сентября на первую лекцию журфака МГУ к первокурсникам, и  Ясен Николаевич Засурский, легендарный декан факультета, дал мне слово. Я попросил тех, кто хотел заниматься на факультативе спортивной журналистики и сотрудничать  в газете «Футбол-экспресс», подойти ко мне. Тогда обратилось человек восемь, среди которых были будущий заместитель главного редактора «Советского спорта» Александр Зильберт и Юрий Бутнев, о котором мы уже говорили. Эффективность получилась неплохая.

Поработав заместителем главного редактора в «Футбол-экспрессе», я в начале 1994 года получил предложение от «Спорт-экспресса».  И еще имел наглость взять две недели на размышление. Я, видите ли, считал, что мне больше подходит еженедельный график работы. Ежедневная потогонка, полагал я, не позволит мне реализоваться, я стану такой, как все. Считал себя индивидуальностью, которая может слиться с общей массой.

Но все-таки согласился. И сейчас не представляю, как можно работать не в ежедневной газете.

Я хотел бы сказать еще большое спасибо моему учителю на журфаке Владимиру Владимировичу Шахиджаняну, известному психологу и журналисту. Он вел у нас спецсеминары. И на протяжении полутора лет заставлял писать дневники наблюдений. В них не следовало описывать только личную жизнь. А все остальное, что мы увидели и узнали, стоило фиксировать в этих дневниках. Затем все  эти тексты сдавались Шахиджаняну, а после анализировались. Так я учился пахать. Потому что все детско-юношеские убеждения о том, что нужно ждать вдохновения, журналисту надо из себя вышибать. Это не та профессия, где ты имеешь право себя жалеть!

 Реальная журналистика в лице Шахиджаняна объяснила мне, что мы должны быть готовы всегда что-либо написать. А Владимир Михайлович Кучмий всегда нам говорил: «Если что-то вас задело, завело, вы увидели что-то такое, из-за чего в вас вскипели эмоции, вы должны об этом сразу же, моментально написать. Пусть это выйдет через день. Но на следующий день эмоции и нерв будут потеряны. И не будет этого драйва». Мои учителя научили меня колоссальным вещам, за что им огромное спасибо.

-В профессии журналиста действительно нужно получить специальное образование?

-Не могу сказать, что это обязательная вещь.  Есть масса выдающихся журналистов, которые, не имея журналистского образования, на своем желании впитывать, на своем таланте, на своей работоспособности добились того, чего не добились многие, профессиональное образование имеющие. Возьмем моего коллегу по «Спорт-экспрессу» Евгения Дзичковского. Он до 33 лет был кадровым военным. Уволился из армии, будучи подполковником вооруженных сил. Никакого журналистского образования. Но журналист феноменальный.

-В чем, на Ваш взгляд эволюционирует журналистика?

-Сейчас у людей гораздо выше уровень информированности. Все смотрят футбол, включая иностранный, у всех есть интернет. Вы себе не представляете, насколько сейчас легче готовиться к интервью, по сравнению с девяностыми годами. Вбил в поисковик фамилию человека, и, если у тебя есть настырность, то, покопавшись несколько дней, найдешь столько, что станет непонятно, о чем еще этого человека можно спрашивать. Поэтому я тщательнейшим образом, несколько дней, готовлюсь к какому-либо материалу. Для меня очень важно найти определенные белые пятна. Самое интересное, что это всегда удается. Не было ни одного случая, когда о человеке было написано абсолютно все. Находится всегда какая-то сторона, которая не была освещена.

Помню, году в 2005-м я делал интервью с Андреем Тихоновым. Готовясь к материалу, я понял, что совершенно ничего не говорилось о том, как он служил в армии. Упоминалось только, что он два года охранял заключенных Сибири. Деталей не было. На этом я и построил свое интервью.

В человеческой жизни всегда можно найти те или иные моменты подобного плана. Ни одна из шестнадцати бесед, которые я делал для своей новой книги, не вызвала у меня разочарования. Людям настолько приятно вспоминать те яркие дни.

Не хочу никого учить, но мне кажется, что главное, чтобы было интересно самому журналисту. А я уверен, что то, что интересно журналисту, интересно и читателю.

Когда мы с моим отцом отдыхали в Мексике, я спросил его, в чем секрет его оптимизма и жизнелюбия. Он ответил мне, что ему просто не надоедает жизнь. Интересно узнавать и открывать что-то новое. Наверное, секрет успеха в журналистике и заключается в непрекращающемся любопытстве.

-У Вас в жизни были моменты, когда Вам хотелось бросить свое дело?

-Наверное, нет. Был момент, когда я, наоборот, понял, насколько обожаю свою профессию. Произошло это в Америке, когда я жил там. Мне было непросто. Осваивался в новой реальности, занимался одновременно многими вещами. Восемь месяцев работал в одном полугосударственном офисе, занимался проблемами российских эмигрантов. У меня было ощущение, что, проработав восемь часов, я вычеркиваю их из жизни. И вот тогда я понял, что такое, иметь любимое дело и заниматься им. До этого не представлял, что может быть по-другому.

Сейчас общаюсь с людьми и вижу, что многие из них не любят то дело, которым занимаются. И для них лучшие минуты каждый день начинаются тогда, когда они уходят с работы. И вынуждены они это делать ради денег. Искренне сочувствую таким людям. Моя профессия дала мне возможность заниматься тем, что я действительно люблю, тем, что мне нравится.

-В одном своем материале о Гусе Хиддинке Вы рассказывали, как, вернувшись из Пекина в 2008-м году, сомневались, сможете ли дальше писать когда-нибудь…

-Не то, чтобы сомневался. У меня просто была совершенно дикая усталость. Это был тяжелейший в плане нагрузок год. Тогда я буквально загнал себя книгами. Предложений было много. Я написал несколько книг подряд, причем на интересные мне темы.

Плюс, это был четный год, а я все годы разделяю на четные и нечетные. По одной простой причине. Четный год - это чемпионат Европы или мира по футболу и зимняя или летняя Олимпиада. А я с 1998-го ездил на все подобные турниры. Это двойная нагрузка: месяц там и месяц там.

В декабре 2007-го у меня вышла вторая книга «Как убивали «Спартак»». В апреле 2008-го выпустил ««Локомотив», который мы потеряли». Для этого летал в Киев, чтобы пообщаться с Юрием Семиным. Несколько месяцев добивался интервью с Валерием Филатовым. Затем вышла книга «Наша футбольная Russia». Эта книга посвящена истории российской сборной с начала 90-х годов и до сегодняшнего дня. Недавно, пересматривая ее оглавление, я понял, что она может помочь кому-нибудь разобраться в том, что происходило в нашем отечественном футболе.

За полгода я выпустил три книги! Я явно перебрал с нагрузками, и, думаю, только достаточно молодой возраст помог мне не сорвать полностью здоровье – хотя локальные проблемы и возникли. Затем месяц работал на чемпионате Европы. Потом в июле у меня вышла книга «Euro – 2008. Бронзовая сказка России», которая представляла собой скорее сборник моих материалов, которые я писал в «Спорт-Экспрессе» во время европейского первенства. Но сделать его было тоже не очень просто. Нужна определенная работа, многое нужно было изменить. Главным в тот момент была скорость: счастье матча с Голландией еще не должно было выветриться из человеческих сердец, когда книга выйдет в свет. И она появилась уже в конце июля, тогда как некоторые мои коллеги выпустили свои книги на эту тему лишь к концу года. Знаю одну из них, которая была очень качественной – ее, под названием «Настоящая сборная», на прекрасном уровне написал пресс-атташе сборной Илья Казаков, обладавший уникальной информацией и тактично, умно, талантливо ею воспользовавшийся. Но из-за того, что время уже ушло, она, насколько я слышал, не получила заслуженного признания в плане тиража. Очень жаль – потому что о спорте пишется не так много хороших книг, и каждая из них должна быть оценена по достоинству.

А потом – еще и Олимпиада.

В тот год я переел журналистики. Приехал с ощущением, что совершенно не хочу писать дальше. Но великий Гус своим позитивом, глубоко философским отношением к жизни вернул мне это желание. Я входил в гостиницу «Гранд Марриотт» с нежеланием когда-либо и что-либо еще писать, а выходил с чувством, словно сегодня вышел из отпуска. Такова энергетика, которой Хиддинк заряжал окружающих. Не знаю ни одного человека, который, будучи игроком, журналистом, да кем угодно, был близок к Гусу и не был бы в него влюблен.

-Кто кроме Гуса может также зарядить Вас энергией, и кого еще Вы можете назвать своими учителями?

- Совершенно однозначно к подобным людям относится мой отец. Люблю людей, которые не устают от жизни, которым всегда интересно узнавать что-то новое. Отец – феноменальный человек. Друзья и знакомые всегда просят его на каких-то своих тусовках быть тамадой. И он всегда за это берется с большим удовольствием, хотя, казалось бы, дополнительная работа. И вижу, как он заводится, когда проводит эти мероприятия. И мне тоже хочется быть таким же, хотя я не обладаю и десятой долей его фантазии и энтузиазма.

Я вообще стараюсь общаться больше с людьми позитивного плана. Зарядить энергией могли такие маэстро позитива, как покойные Прокопенко и Маслаченко – оттого с удвоенной болью воспринимается их потеря. Мне не по душе, когда те или иные люди концентрируются исключительно на негативе. Я сам пишу много критических, порой даже разоблачительных материалов. Но считаю неправильным видеть во всем одну чернуху.

С уважением отношусь к жизненной позиции того же Александра Бубнова, никогда не скрывающего свою точку зрения. Но существенным минусом его считаю именно постоянный, сплошной негатив. Не помню, чтобы он когда-то о ком-то сказал что-нибудь хорошее.

Считаю ошибкой и отрицательной стороной своей второй книги о «Спартаке» то, что я все видел в черном цвете. Ни в коем случае не отказываюсь ни от одной из своих идей. Но другое дело, что был настолько раздражен политикой руководства клуба, что не хотел видеть ничего хорошего. Когда команда три года подряд становится второй – в этом ведь что-то хорошее тоже есть, правда?

А что касается учителей – то это Филатов, Шахиджанян, Кучмий, Микулик. Хочу отметить Владимира Моисеевича Гескина, нашего первого заместителя главного редактора «Спорт экспресса». Он является воплощением творческого начала в наших рядах. Говорил я уже и об Андрее Ясене. Для меня он является заочным учителем, потому что его мне так и не довелось увидеть. В 1997 году его убил киллер. С футболом это не было связано. Борис Деревянко был человеком принципиальным. Он - один из журналистов, которые стали жертвами своей профессиональной деятельности.

Я и сейчас стараюсь учиться у многих. Читать то, что публикуется в других изданиях. К сожалению, сейчас журналистика слабее, чем раньше. В силу общей несвободы в стране. Поэтому сейчас менее интересно то, что пишется в целом. Но, все равно,  талантливых людей не убывает.

-На что в журналисткой профессии у Вас наложено табу?

-Абсолютнейшее табу – это влезание в личную жизнь тех, о ком пишу. Издания вроде «Твоего дня», наверное, имеют право на существование, но я бы никогда не стал заниматься такими делами. Второе табу – это искажение цитат. Прямая речь – святое. Знаю людей, которые не то, чтобы врут, но придумывают заголовок, который отталкивается не от ответа, а от вопроса. Это не то, что человек говорил, а то, что ему навязали.

Просто надо быть порядочным человеком, вот и все.

-Что Вы можете молодому человеку, который сейчас пытается пойти в журналистику?               

-Первое и главное: «Делай, что должно, и будь, что будет». Мы не способны все предрешить в нашу пользу. Но мы должны делать все, чтобы ситуация сработала в нашу пользу. Нужно дожимать любую историю до конца. Главное, чтобы человеку не было стыдно за то, что он не сделал того, что мог бы.

И второе: не надо поддаваться на те соблазны, которые эта профессия подразумевает. Должно быть чувство собственного достоинства и порядочность, которая побудит к принятию правильного решения.

Это интервью нам удалось взять у Андрея Аршавина, игрока лондонского Арсенала, практически сразу же после обидной ничьей с Манчестер Сити, в матче в котором Андрей вышел на замену, но не сумел помочь своей команде добиться желанной цели. Поэтому первый вопрос был, конечно об игре,  завершившейся всего час тому назад.

Что же произошло в этом матче с Манчестер Сити,  в котором Ваша команда создала столько моментов, но довольствовалось лишь ничейным результатом ?

 Мы доминировали весь матч. Имели полное превосходство, создали кучу моментов, но где-то им помог Харт, а когда кипер был бессилен, то штанги отбивали наши удары. Так в футболе бывает.

Но во втором тайме такого напряжения у ворот Сити не чувствовалось, почему?

Может быть мы устали, но я не согласен, что мы упустили инициативу, мы имели превосходство над соперником, но за счет мощи и количества игроков в обороне им удалось легче отбивать наши атаки. Но если честно - им повезло в этой игре.

Тактика Манчини была вынужденной или тренер поставил задачу увести очко с Эмирэйтс,  заранее обрекая свою команду на игру от обороны?

Лучше этот вопрос задать Манчини, но я думаю, что он был бы счастлив и три очка увезти из Лондона, только шансов у них практически не было. Даже Тевес, который был весьма активным, не создал практически ничего. Это мы их заставили играть от обороны.

Особенно ярко смотрелся Арсенал в середине поля, где Уилшир и Сонг практически завладевали всеми мячами

Мне кажется, что начиная с матча с Челси, Арсенал показывает очень хорошую игру и эта игра была не хуже предыдущих, несмотря на потерю двух очков, нельзя терять оптимизм в завоевании трофея

Даже после ничьей с Манчестер Сити?

Конечно, догнать МЮ будет нелегко,  тем более, что они остаются unbeatеn (забыл как по-рускки это сказать), надо рассчитывать на их осечку и свои голы. Еще раз хочу сказать, если мы сохраним такой уровень игры нам никто не страшен.

Оставим Манчестер Сити в покое, декабрь был весьма насыщенным. Что произошло в Лиге Чемпионов, Арсенал безропотно уступил   Шахтеру первое место в группе и последний матч на Эмирэйтс с Партизаном пусть и выиграл, но  сыграл не ярко?

Ключевой матч мы проиграли в Браге, остальное было уже все понятно, Шахтер своего не упустит, а матч с Партизаном может и не ярко сыграли, но ведь выиграли 3-1, и задачу свою решили. В том варианте после Браги, это был хороший исход.

Вы не расстроены, что уже в первом туре плей-офф придется играть с Барсой?

 Ну,  а чего расстраиваться? Для чего играть в Лиге Чемпионов? Для того чтобы ее выиграть, так что, в любом случае, попадешь на такую команду. Прятаться бесполезно.

Ты уверен, что Барселона по зубам Арсеналу?

C  Барселоной будет совсем иная игра, она будет не похожа ни на матч с МЮ, с Челси или с Бирмингемом. Важна наша форма, поэтому все будет зависит от нас.

Кстати о матче с МЮ, была ли какая-то установка от Венгера, чтобы в первом тайме более чётко  сыграть в обороне, а уже во втором действовать более агрессивно?

Нет. Арсен лишь сказал, что “если Вы победите в этом матче, то станете более уверенными в остальных играх. Это очень важная игра для Вас самих.» Мы сделали все что могли, но нам конечно не хватало Сеска и Робина, которые вышли после травм на 20-30 минут. Конечно, обидно проиграть МЮ, но все же это не последняя команда в Лиге.

Отмена игры со Стоком как-то повлияла на настроение перед, как мне кажется, переломным матчем с Чесли?

Игру отменили из-за снегопада, полиция посчитала, что зрителям будет сложно добираться до Эмирэйтс, а с Челси мне кажется мы провели один из лучших своих матчей, и после  этого поединка показываем совершенно иной уровень игры. Я очень надеюсь, что это произошло ни на каких то 4-5 матчей, а мы сделали  качественный скачок. Мы всегда должны играть так. Великолепная игра в обороне придает уверенности всей команде, поэтому и остальные футболисты атакуют более агрессивно

Но как выдерживает команда игру в прессинг соперника на его половине в течение 90 минут?

Это лучше у ребят спросить, которые его организуют впереди (смеется)

После непопадания тебя в состав в матчес с Челси и  Бирменгемом сразу оживились твои «персональные поклонники», а как ты сам считаешь ты можешь выдерживать такой темп, какой сейчас показывает Арсенал?

Конечно, могу. Я могу.

Значит, ты согласен с той ротацией, которую проводит Венгер, практически меняя на "boxing days"  всех футболистов, как он это сделал в игре с Уиганом?

Мне кажется он лучше знает, что необходимо делать, у него за плечами 15 лет в премьер лиге и ему явно виднее, как строить игру команды, когда приходится играть через день.

Но другие тренеры этого не делают?

Просто у них нет возможности, а у нас минимум 20 футболистов, претендующих на место в основном составе, поэтому Арсену легче использовать два состава.

Именно в матче с Уиганом тебе удался красивейший гол и чудный голевой пас на Никласа Бендтнера, и тем не менее Вы потеряли два очка, почему?

Мы слишком рано сели, даже не то что сели, а просто перестали атаковать, а в таком случае у любой команды появляется шанс, и мы пропустили со стандарта, а забить уже третий гол не хватило времени. Да, и я не реализовал голевой момент при счете 2-1, и это сильно повлияло на результат. 

Как тебе игра первого января. Какие ощущения?

Мне впервые довелось сыграть в первый день Нового Года. Конечно, это не привычно ощущать , что в России все сидят за столом, а ты готовишься к матчу, но мои партнеры к этому уже привыкли, поэтому и мне было легче не думать о странных ощущениях этого дня. Здесь все же больше празднуют Рождество, поэтому к Новому Году подход несколько иной

Как ты полагаешь кто из квартета, следующего за МЮ поборется за титул с ним?

Я думаю, вся наша четверка потреплет нервы им, никто без боя им очки не отдаст, и они их еще терять будут. 

А что такого совершенного в Манчестер Юнайтед, чем они отличаются от других?

В стабильности, они даже когда играют плохо — выигрывают и набирают очки.

А что происходит с Челси?

Мне не слишком корректно говорить о проблемах другого клуба. Думаю, что там есть кому разобраться. Но я ни в коем случае не сбрасываю Челси со счетов.

Впереди январское окно, Арсеналу необходимо усиление?

На мой взгляд, сейчас наша команда прекрасно укомплектована, но если Арсен решит, что ему кто-нибудь нужен - он сделает покупку, у меня в этом сомнений нет.

Арсенал, по-прежнему, сохраняет  шансы на титул во всех четырех турнирах, в которых принимает участие, что Вы для себя будет считать успехом своей команды ?

Если выиграем два титула я буду доволен, но не меньше. Хотя пока мы боремся в четырех турнирах, а значит надо работать во всех, и стараться победить в каждом из них. Все еще впереди

Записал Леонид Генусов.

В России о чемпионате MLS знают совсем немного. Лига известна только благодаря именам известных футболистов, ныне играющих в американских клубах. О том, какой там футбол, мы знаем отрывочно. И в этом нет ничего удивительного. Задавшись целью найти хотя бы один матч с участием «Торонто» я получил отказ от всемирной паутины. Все, что можно посмотреть – это пара игр плей-офф. И те в жутком качестве.

А между тем матчи MLS каждый уик-энд собирают полные стадионы. Украшают чемпионат такие игроки как Тьери Анри и Дэвид Бэкхем. А капитан «Гэлакси» Лэндон Донован этим летом на полях ЮАР раз за разом поднимал сборную своей страны на фантастические подвиги.

И самое удивительное, что на этой « terra incognita»  у нас с вами есть собственный посланник. Это Максим Усанов, уроженец Ленинграда, в прошлом капитан дубля «Зенита», а после игрок нальчикского «Спартака» и «Алании». Защитник, которого семь лет назад одно из ведущих спортивных изданий страны включало в список будущих футбольных звезд России. Нынешний сезон Максим провел в составе клуба «Торонто». Единственной пока канадской команды в MLS.

О том, в чем отличие футбола по-американски от футбола по-русски, что привлекает людей в жизни по ту сторону океана и многом другом в нашем разговоре с Максимом Усановым.

***

-Вы поиграли в России, Латвии и США. Вы можете сказать, что отличает каждый из чемпионатов этих стран?

-Когда я приехал в Латвию (а было это пять лет назад) – это был пик, расцвет латвийского футбола. В него вкладывались хорошие деньги. Все команды были профессиональные. И уровень клубов был неплохой, относительно тех бюджетов, которые выделялись. А сейчас в стране кризис и это сказывается на футболе. Многие команды испытывают проблемы, имеют полупрофессиональный статус: игроки днем работают, а вечером тренируются. Латвийский чемпионат переживает не самое лучшее время. Но даже при этом клуб «Сконто» имеет хорошую футбольную базу. После зенитовской она казалась замечательной.

В американском футболе пошли другим путем. Не стали платить большие деньги игрокам (кроме приглашенных звезд). Есть определенный бюджет: 2,5 миллиона долларов на зарплатную ведомость в команде. Стали развивать инфраструктуру.  Плюсом стал чемпионат мира 1994 года в Америке. С тех пор осталось много стадионов и полей. К этому постоянно строят что-то новое.

России тоже дали чемпионат Мира. Так, что думаю, что в 2018 году здесь тоже все будет в порядке.

Различие футбола между MLS и Россией заключается в том, что американский футбол более силовой, британский. Идет борьба. До последней минуты игроки полностью выкладываются. В России же класс исполнителей выше. Футбол здесь более техничный, но менее динамичный. А о латвийском футболе мне сложно говорить, я давно не видел матчей чемпионата. Но он больше напоминал российский, только класс игроков был ниже.

-Представьте, что Вам дали карт-бланш на реформирование российского чемпионата. Основываясь  на опыте наблюдения за чемпионатом Америки, с чего бы Вы начали?

-Очень непростой вопрос. Вы знаете, с одной стороны, идти по американской дороге нам нереально. У нас люди не поймут, как зарплата всех игроков клуба может укладываться в два с половиной миллиона долларов. В Америку все звезды едут с большим удовольствием. Ведь эта страна с высоким социальным уровнем. Ее никто не боится, все ее прекрасно знают. За счет американской пропаганды все знают США только с хорошей стороны. А в Россию люди боятся ехать. Очень напуганы. У нас не самая хорошая репутация в мире. Все считают, что у нас есть один город – Москва. Кто-то, может быть, слышал про Санкт-Петербург. Когда начинаешь рассказывать про другие хорошие города, люди не верят. И если у нас не будет денег, то заманить хороших футболистов будет крайне тяжело.

Надо развивать инфраструктуру. Какими путями это делать? Надо вникать, быть, по крайней мере, директором клуба. Всех тонкостей российских реалий я не знаю. Если мы покупаем футболиста за 20 миллионов, то почему на эти деньги не построить стадион или футбольную школу? Не отдать деньги на реконструкцию базы?

-Допустим, мы отложили необходимые деньги. И где-нибудь в Воронеже у нас стоит 30-тысячный стадион. Как сделать так, чтобы этот стадион каждое воскресенье заполнялся?

-В Воронеже-то он будет забиваться. Вот как сделать, чтобы он в Москве забивался? Тут должен работать отдел менеджмента и маркетинга. Необходима популяризация футбола. Если в городе есть команда, о ней должны постоянно говорить. Должны проводиться мероприятия, команда должна быть ближе к болельщикам. Люди должны чувствовать себя комфортно на новом стадионе. Надо проводить лотереи с болельщиками. Есть много разных нюансов. Нужно создать условия для посетителей и доступные по ценам билеты.

-На чем клуб в США может зарабатывать деньги?

- В первую очередь, на абонементах. На наш 22-тысячный стадион до начала сезона было раскуплено 15 тысяч абонементов. 7 тысяч идет в продажу. Билет стоит около 60 долларов. По российским меркам - большие деньги. Но там люди получают несколько больше. Билет достаточно дорогой, но стадион при этом заполняется.

Потом идет заработок на трансляциях. У них               это давно развито. Есть различие менталитета. Мы не привыкли платить за просмотр. У нас до этого еще не дошло. А там считается нормальной ситуация, при которой с началом чемпионата Мира ты дополнительно за 20-30 долларов докупаешь для своего телеканала пакет с матчами. Также получается и с национальным чемпионатом. Телевизионные трансляции там являются серьезным бизнесом.

От рекламы на стадионах также идут совершенно другие деньги. Ведь матч транслируется на всю Канаду и Америку. И везде спонсоры. В лиге есть только два поставщика экипировки, в которой может играть футболист, если у него нет персонального контракта. Играть можно только в «Adidas» и «Puma». И  «Adidas» финансирует всю лигу. Можно придти к администратору, сказать: «Мне надо 15 футболок и 2-3 пары бутс». И тебе все выдадут без проблем. 

Плюс различные мероприятия по привлечению спонсоров. У нас спонсором был банк. Перед сезоном мы собирались в банке на встречу с болельщиками. Пришло три тысячи человек. То есть помощь была взаимной: банк помогал нам, а мы банку.

-Торговля атрибутикой приносит прибыль?

-Конечно. На каждый год выпускается новая коллекция. И в старой коллекции люди не любят приходить на матч. Они сразу же покупают новые футболки, новые шарфы. Я думаю, около 70% команд MLS зарабатывает очень приличные деньги на этом. Плюс всякие брелоки и так далее. Огромный выбор разных безделушек для детей. Есть даже специальная коллекция для женщин. Только плати.

-На стадионах MLS всегда заметен уровень поддержки. Болельщики поют гораздо лучше, чем в России. Но при этом на трибунах много детей, люди не боятся ходить на футбол семьями. В чем секрет?

-В уровне культуры населения. Там вообще не принято при детях ругаться матом. В Питере уровень еще достаточно высокий. А во многих городах он оставляет желать лучшего. В Америке вы мало встретите сильно подвыпивших людей. Да, на стадион приходят люди с пивом. Но они спокойно отдыхают, находятся в адекватном состоянии. А у нас на стадион может придти полупьяный мужчина, который будет покрывать все вокруг матом. И ему будет наплевать, есть рядом дети или нет.

А ходят с детьми, потому что в Америке все делается именно для детей. Они могут перед игрой выносить флаги. В перерывах на центральном поле для них может проводиться какой-либо турнир.

Опять же условия. Нигде не надо толкаться. На стадионе почти нет полиции. Есть волонтеры, которые смотрят, кто куда идет. А такого, как у нас, чтобы стояли люди с касками и автоматами, нет. После матча любой ребенок может стоять у выхода и ждать автографа футболиста. И ни разу не было такого, чтобы кто-то прошел мимо детей.

Часто детей привозили к нам на стадион.  В день борьбы с раком к нам привезли семь человек. Одним из них был мальчик с раком почки. В этот день он праздновал свой день рождения. А мальчик - очень большой поклонник «Торонто», де Гузман для него кумир номер 1. И в свой день рождения он со своими братьями и сестрами приехал к нам на стадион. Посмотрел тренировку. После нее мы подходили к нему, фотографировались, общались, желали поправиться. Подарили пакет с экипировкой. Все по-доброму. К детям относятся с большим почтением.

-Мы как-то можем выйти из порочного круга с отсутствием культуры у населения? Это воспитывается?

-Да, просто должно пройти время. Люди должны понять, что неприятно ходить на футбол, когда кругом драки и милиция. Культура населения постепенно растет. Все поймут, что на футболе надо отдыхать.

У нас просто такая жизнь. Люди неуверенны в завтрашнем дне. Они очень напряженные, вывести их из себя очень легко. Ты можешь случайно кого-то задеть и услышать о себе много интересного. А там у людей спокойная, размеренная жизнь. Они знают, что при честном труде у них всегда будет стабильный заработок.

Меня поразил тот факт, что если я в Торонто, проходя мимо, случайно кого-нибудь задену, передо мной десять раз извинятся. А тут прилетел в «Пулково», случайно задел сумкой и девушка обложила меня с ног до головы. «Нормально, - думаю .– Я дома».

-Как в США относятся к воспитанию резерва для национальной команды, которая сейчас выступает успешнее сборной России?

-Очень бережно. Если есть молодой талантливый игрок ему будут давать шанс. У нас немного отличается менталитет. Не понимаю, почему. Везде легионер – это человек, который приехал на чье-то место зарабатывать деньги. И с него спрос в несколько раз выше, чем с местных воспитанников. А у нас с легионеров сдувают пылинки. С ними чересчур сюсюкаются. Дают им переводчика.

Представляете, когда я приехал в Торонто, я вообще не говорил по-английски. Меня бросили как щенка. И никого не волнует. Ни у кого даже в планах не было дать мне переводчика.

 А у нас людям дают чуть ли не поваров и массажистов. Хотя они для клуба, по-хорошему, ничего не сделали. А местному, наоборот, всегда все в последнюю очередь. И спрашивают всегда с местных. А в Штатах, как и везде в Европе, попробуй накричать на местного. Будешь после этого врагом народа.

-Ваша статистика в этом году весьма убедительна. К Вам был какой-нибудь интерес со стороны сборной России?

-Не было. Я думаю, что о моем существовании вряд ли кто догадывается. Лига MLS у нас считается чем-то вроде чемпионата КФК или второго дивизиона. Я думаю, что у многих такое понятие. Лига не освещается. Все только посмеиваются, мол, ты играешь в Канаде, в Торонто, там же хоккей. Шутят, говорят: «Привез ли ты оттуда клюшку?». Поэтому как кандидат я точно никуда не рассматриваюсь.

-В 2018 году Вам будет 33 года…

-Самый боевой возраст для защитника (смеется).

-Хотелось бы сыграть на домашнем чемпионате?

-Да не только на домашнем чемпионате. Я рад, что этот сезон для меня удачно сложился. После ряда неудачных лет начинаешь в себе разочаровываться. Сейчас же год прошел удачно и самооценка немножко поднялась. Хочется сыграть за сборную. Я русский человек и никогда не думал поменять паспорт. Я родился там, где родился. И сыграть за национальную команду это большая честь. Я думаю, каждый футболист об этом мечтает. А те, кто говорят, что не хотят, просто врут.

Первая часть: http://footballmir.ru/modules/myarticles/article.php?storyid=212

В 1996-м году мне поступило предложение возглавить днепропетровский «Днепр». Я подошел к Олегу Ивановичу Романцеву и объяснил ему ситуацию. Он сказал мне: ««Днепр»- большой клуб с богатой историей и традициями. В любом случае, ко мне ты всегда сможешь вернуться. Но возглавить такой клуб как «Днепр» предлагают не каждый день. Я бы на твоем месте попробовал». Благословил меня.

Можно иметь все, но быть голодным. Кержаков, вот, голодный. Он заряжен на результат. Хочет забивать. А есть игроки, которые в 20 лет уже сытые. У них есть машина и контракт. Больше им ничего не нужно. С такими неинтересно работать.

В «Днепре» же совпали наши тренерские амбиции и игроцкие амбиции футболистов. Клуб великолепно прошел всю осеннюю часть чемпионата. Показывал хорошую игру. Меня же признали лучшим тренером Украины в 1996 году. Было очень приятно и неожиданно.

На матч с «Шахтером» к нам приезжал Олег Романцев. Был на базе. Здорово нас поддержал. Посмотрел тренировку. Сказал мне, что команда с большим желанием тренируется. Заверил меня, что все получится. В тот год мы вышли в финал кубка Украины, попали в еврокубки. За нами стояло только имя «Днепр». А команда была очень молодая. Для игроков, которые приходили из низших лиг, было неизвестно, как играть на таком высоком уровне. Тактически и психологически приходилось работать так, чтобы за короткий промежуток времени вывести игроков на более высокий уровень.

Затем мне поступило предложение поработать за рубежом. Президент клуба «Левски» из Софии  Томас Лафчис искал тренера с амбициями, который работал в большом клубе. Я подходил. Руководство клуба вышло на меня, сделало предложение. Для меня это было неожиданно. Болгарского языка я не знал. Но Лафчис неплохо разговаривал по-русски. Предупредил меня, что язык придется выучить. Я дал добро.

В Болгарии люди более открытые, более эмоциональные, что ли. Они проще. Человек к тебе может подойти, похлопать по плечу, сказать: «Вячеслав, молодец!». Они искренние. Если ты хорошо делаешь свою работу, они этим восхищаются. А у нас завидуют.

Многие помогали мне учить язык. Я специально шел в бытовую среду без переводчиков. Накануне записывал двадцать новых слов. Шел на рынок. Старался разговаривать. Когда ошибался, мне говорили: «Русский? Знаешь, это слово произносится не так. Молодец, что учишь!» Пожимали руки, улыбались. Я видел доброжелательность, ко мне относились очень хорошо.

Тогда в болгарском футболе не было больших денег. Но ведь не все меряется деньгами. Когда мы в детстве играли в футбол, то не думали, что за него будут когда-нибудь платить. Играли, потому что нам нравилось. Деньги появились потом. И они – не основное. Нужно любить свою работу.

В Болгарии я увидел независимость прессы. Это было удивительно. Никакой цензуры. Журналисты писали про политиков и футболистов такое, что в России и Украине писать бы не позволили никогда. И на телевидении то же самое. Не нужно было согласовывать то, что ты будешь говорить и писать. 

Мне было интересно. Это был новый вызов в моей карьере. Язык я быстро выучил. Через месяц уже почти все понимал, и многое мог говорить. Этот язык дал мне возможность понимать всех футболистов с балканских стран. Македонцев, сербов, хорватов. К примеру, в «Тереке» у меня играл румын Петре, до этого выступавший за софийский ЦСКА. Он понимал свободно болгарский язык. И чтобы общаться с ним, учить румынский язык мне не пришлось. На тренировках и теоретических занятиях я обращался к нему по-болгарски.

«Левски» - лучшая команда Болгарии наравне с ЦСКА. Я доволен, что поработал в этом клубе. Увидел, как относятся болельщики к команде. На каждую тренировку приходило по несколько тысяч человек. Болгария – страна, которая располагает к футболу. Там очень развит дворовой футбол, везде мальчишки гоняют мяч на пустырях. Поля пригодны практически круглый год. Много техничных игроков.

Футбол Болгарии отличает высокая техника и эмоциональность болельщиков и футболистов. А еще – футбольный эгоизм многих игроков. Дело в том, что в стране сейчас нет средств для создания клубов высокого уровня. И игроки стараются себя проявить в чемпионате Болгарии и уехать за рубеж. Пойти по стопам Бербатова и Стоичкова. В Софии практически на всех матчах присутствуют зарубежные агенты. И футболисты часто вместо того, чтобы отдать передачу стараются индивидуально обыграть несколько игроков, чтобы себя проявить.

По отдельности они все высокотехничны. Это правда. Но чтобы наладить командную игру нужно определенное искусство. Надо многое объяснить. В «Спартаке», если с твоей передачи забивали гол, то тебе и аплодировали. Не тому, кто забил. Не понимали, как можно не отдать пас. В Болгарии же такое возможно. В «Левски» я с этим столкнулся. Но необходимо отдать должное футболистам, с которыми я работал. Они услышали меня. Может, потому что к тому времени я уже поработал в «Спартаке» и признавался лучшим тренером Украины. То есть имел определенное имя.

С одним составом в Болгарии отработать очень тяжело. Только игроки заиграли – их пачками продают. Тренеру постоянно нужно создавать новую команду. Уровень бюджета здесь значительно ниже. Нет таких баз, нет таких зарплат. Нет заездов на базу. Никто не кормит команды. Большинство команд собирается в день игры. У футболистов нет нянек. Они предоставлены сами себе. Для скорейшего роста они самостоятельно нанимают себе тренера по физподготовке, массажистов. Просят видеооператора делать нарезки из матчей и различные видеомонтажи. Футболист понимает: чтобы заработать деньги нужно выживать.

Болгарские футболисты не очень любят работу без мяча. Но с мячом будут работать круглые сутки. Но подобный подход применим ко многим южным командам.

Думаю, что не все талантливые болгарские футболисты доходят до серьезных клубов. По разным бытовым проблемам. Например, игрок не хочет уезжать из родного города, где у него живут родители. При этом у него высокий уровень, его могут даже вызывать в сборную страны.

Для того, чтобы болгарский футбол двигался дальше, государство должно поддерживать тех людей, которые вкладывают деньги в футбол. Я уверен, что подвижки будут. Как сегодня есть подвижки в Польше. После самоочищения от коррупции, которое они провели, «Лех» выходит на такой уровень, что проходит «Днепр» и «Ювентус». Чемпионат стал чище. Это дает возможность игрокам расти.

В команде было много молодых игроков. Перед моим приходом 18 человек было продано за рубеж. Пришлось работать не с основным составом, а с ребятами, которых удалось собрать. Им тоже хотелось пойти по пути предшественников. И командная игра, которую показывал «Левски» в ту пору, вспоминается до сих пор. Когда приезжаю в Болгарию, меня узнают. Говорят: «Помните, как мы тогда ЦСКА обыграли?».

Я разговаривал с игроками. Объяснял им: «Понимаете, все команды техничные. Также как и мы. Мы же не будем соревноваться в технике? Давайте мы лучше будем их прессинговать, накрывать и не давать им возможностей использовать свои козыри. Тогда они не смогут играть с нами. Ведь мы больше работаем, готовим этот прессинг».  И то, что мы применяли прессинг, было неожиданно. Мои футболисты играли хорошо.

Но вскоре Олег Романцев принял сборную Россию. И ему нужен был старший тренер, который был бы его правой рукой в «Спартаке». В «Левски» я был на контракте. И эта идея не понравилась президенту клуба. Но я ему объяснил, что мы же договаривались о том, что если меня позовет Романцев, то я уйду.

А в то время в «Левски» нашел хорошее финансирование. Пришли братья Черные. Все шло по нарастающей. Но «Спартак» - это большой клуб.

Я никогда не смог бы перейти в болгарский ЦСКА. С уважением отношусь и всегда буду относится к этому клубу. Но работать там не имею права после «Левски». Это как «Реал» и «Барселона». В ЦСКА хорошие тренеры и игроки. Но люблю я «Левски». Моя душа там.

Я ушел в «Спартак». Мы выигрывали каждый год чемпионат. Затем в 2002 году мне позвонили из приемной мэра Киева. Он сказал, что хочет создать команду уровня киевского «Динамо». Он понимал, что на это уйдет много времени. Так я начал работать в «Арсенале». В «Днепре» мне уже доводилось работать с клубом «с нуля». В очередной раз я убедился в том, что если ты заряжен на результат, то все получится. Мы взяли к себе  Сергея Коновалова, который играл в киевском «Динамо», в «Днепре» и в сборной Украины. Я увидел, что это игрок очень высокой квалификации. Я дал ему капитанскую повязку и сказал: «Ребята, которые играют рядом с тобой, никогда раньше не выступали на таком уровне. Твоя задача состоит в том, что ты должен помогать им как на поле, так и вне его». И, надо отдать должное, Сергей сделал много для команды. Все играли с большим желанием. Мы как один радовались каждому забитому голу. Атмосфера была классная. Добрая, хорошая. И футбол был в радость. В 2002 году меня вновь признали лучшим тренером Украины.

Потом у мэра Киева возникли проблемы. И он сказал, что возможности уделять команде такое внимание, как было раньше, он не сможет. И 2004 году, когда у меня закончился контракт, я покинул клуб. 

Затем мне пришлось работать как в МЧС. Когда тяжело – приглашали меня. Запорожский «Металлург» был на 16-м месте. Руководство команды обратилось ко мне, и мы с моим штабом привели команду к восьмому месту и обеспечили ей участие в еврокубках, выведя клуб в финал кубка Украины. Мы перевыполнили план. Я остался бы и дальше работать в команде, но руководители честно сказали, что для них важно, чтобы воспитанники имели возможность играть в местной команде. Независимо от результата. А мне хотелось работать в команде, которая за что-то боролась бы.

У меня было несколько предложений от зарубежных клубов. Это «Стяуа», ЧФР, «Политехника» (так раньше назывался клуб «Тимишоара»). Большая группа румынских клубов. Я приезжал туда, общался. Но мне поставили условия: прихожу в клуб один, с одним помощником. Даже без переводчика. Но у меня есть свой штаб, с которым я работаю. Вообще, за рубежом очень тяжело работать. Не дают брать с собой людей. А, например, со своим врачом я работаю еще с Винницы. Больше двух десятков лет. Своему штабу мне не нужно объяснять что-то новое. У каждого четко расписаны его функции. И работается в такой обстановке гораздо легче.

Для меня предложение «Терека» было неожиданным. Не знаю, кто и как предлагал мою кандидатуру. Мне пригласили приехать в Москву и поговорить. Я прилетел на переговоры. На тот момент у меня был ряд предложений от ведущих клубов Украины. Меня даже рассматривали как кандидата на роль тренера сборной. Поэтому согласиться на предложение «Терека» я не мог. Мы нормально пообщались, обменялись телефонами. Я взял паузу в две недели. Затем позвонил и сказал: «Спасибо большое за доверие, но пока я не могу».

Затем руководство «Терека» оказалось недовольно теми результатами, которые показывала команда. Им пришлось поменять тренера. И тогда они вновь вышли на меня. Меня пригласили просто приехать в Кисловодск, посмотреть, как тренируется команда. Я поехал туда с Алексеем Величко. Познакомились с людьми, посмотрели, в каких условиях живет команда, где тренируется. Команда в тот момент была без тренера. Мне вновь предложили возглавить грозненский клуб. Я ответил, что пока точно не могу ничего сказать. Потому что с тем составом, который я увидел, я не смог бы сохранить место в премьер-лиге. Я не могу обманывать людей. На это мне было сказано, что усиление все равно будет.

Мы договорились следующим образом. Я несколько недель посмотрю команду (а «Терек» как раз улетал на сбор в Австрию) и после этого буду принимать решение. После сбора мое мнение координально не изменилось. Министр спорта сказал мне, что команду однозначно усилят. Просто заявить кого-либо до первого матча было невозможно. Окно открывалось 5-го июля, а матч был 4-го.  Я не знал этого.

Мы начали серьезно заниматься игроками. Взяли Петре, Панку, Маргаритеску, Омельянчука. Почистили состав, подтянули тех ребят, которые были. Важно было внушить игрокам уверенность в том, что можно обыграть любого соперника. Игроки поверили, и в первом матче нам удалось обыграть «Спартак». Было непросто. В первом тайме мы уступали по всем статьям: и по счету, и по игре. Я понимал, что это происходит из-за боязни «Спартака». Это то, что заложено у многих провинциальных клубов. С другими командами они могут играть нормально. А тут игроки тушуются. Я не боялся, ведь я был в «Спартаке». Я сказал: «Вы должны играть  так, как мы говорили. Плотнее. Использовать те козыри, о которых мы говорили: проблемы «Спартака» в центральной зоне. Ведь между защитниками и опорной зоной у них большое расстояние. Мы же это тренировали. И сможем их обыграть. Ведь мы из такого же теста, как и они. За нами болельщики, президент республики». Во втором тайме мы вышли и забили три мяча. Это придало игрокам огромную уверенность. Они поняли, что можно обыгрывать любого соперника. Это было очень важно. Ведь первое – это психология победителей. Не считать большой удачей ничью со «Спартаком», а стараться побеждать в каждом матче. Потом мы обыгрывали «Динамо», «Зенит», дважды «Локомотив». Психология всегда переносится на результат.

Много было тактической работы. К каждому сопернику подготовка шла целую неделю. Каждого игрока мы знали также как самих себя. Да, у нас были проблемы с атакой. Мало реализовывали свои моменты. Я понимал, из-за чего это идет. Но если мы забивали, то уже не пропускали. Выигрывали 1:0. Если забивать не удавалось, то играли 0:0, как с «Рубином». Мы удачно провели 2008-й год, доукомплектовались в 2009-м.

За нами шел шлейф домашней команды. Мы прилично играли дома. В Грозном хорошие болельщики, разбирающиеся в футболе. Если соперник хорошо играет, они аплодируют ему. Никто никого не оскорблял и не вмешивался в тренерскую работу. Чувствовалась хорошая атмосфера. Когда мы выигрывали, целую неделю был праздник.

В этом году «Терек» очень прилично доукомплектовался. В принципе, команда могла рассчитывать на более высокое место, чем то, которое она заняла. Я думаю, что клубу нужно пробовать попадать в еврокубки. Строится много спортивных объектов. Спорту уделяется огромное внимание. Очень хорошо, когда идут сражения на спортивных аренах, а не в обычной жизни. Я бы хотел, чтобы мир всегда был на чеченской земле.

Очень важно отметить, что на протяжении всей работы в «Тереке» ко мне лично, ко всему тренерскому штабу и к команде было в чеченской республике очень теплое, доброжелательное отношение у всех: уважаемого президента Чеченской республики Рамзана Ахматовича Кадырова, министра спорта ЧР Хайдара Минераловича Алханова, руководителей всех уровней, а также всех людей, в независимости от возраста и профессии. Мы в Грозном чувствовали себя своими. Спасибо всем, с кем вместе мы работали и сотрудничали.

Когда я уходил из «Терека», у меня было ощущение сделанного дела. Мы договаривались, что в 2008-м году я помогу команде остаться в премьер-лиге. После матча с «Шинником» президент клуба уговорил меня остаться еще на один год. Я не мог отказать. В конце следующего года я честно сказал, что у меня в Украине семья, мне имеет смысл уделить внимание здоровью: давление начало прыгать. Команда решила почти все задачи, могла наигрывать молодежь. До окончания чемпионата оставалось несколько туров.

Я не привык уходить из команды и сжигать мосты. Сажусь, разговариваю с руководителями. В чем-то я не прав, в чем-то бывают не правы они. Тренерская профессия такова, что ты не знаешь, где будешь завтра работать.

Могу сказать, что мне очень понравилось отношение к делу Тимура Джабраилова. В 35 лет он давал фору молодым. Создавал великолепную атмосферу в команде. Я рад, что сейчас он стал спортивным директором «Терека». Он – профессионал высочайшего уровня. Хотя это я могу сказать о многих игроках грозненского клуба. Могу высказать свое мнение о том, с кем легко работать. Очень легко работать с румынами. Бо'льших профессионалов среди иностранцев я не встречал. У них нет выходных. Они приходят сразу после игры и просят, чтобы тренер по физподготовке дал им программу. Говорят: «Я играю на 65% своих возможностей. Я должен работать». Если будет возможность, то я возьму румын в команду.

О СЕБЕ

-Если бы Вам была дана возможность что-то изменить в своем прошлом, что Вы бы изменили?

-Что-нибудь изменил бы. Только пока не знаю что.

- Какой момент в Вашей жизни хотели бы пережить снова?

-Все яркие впечатления. Увидеть, как «Спартак» становится чемпионом, ликующие лица болельщиков. Рождение детей.

-Как Вы проводите свое личное время?

-Личного времени почти нет. А когда оно есть, во время отпуска, выезжаю с семьей где-нибудь отдохнуть. Люблю лес. Люблю читать. Разнонаправленную литературу. Интересно путешествовать, узнавать историю того или иного города. Общаюсь с друзьями. Люблю русскую баню, хорошую, с вениками. Люблю смотреть умные передачи по телевидению. Футбол – вне конкуренции.

-Лучший фильм и лучшая книга от Вас?

-Недавно я посмотрел фильм, который сильно меня затронул. «Хатико, самый верный друг». О преданности собаки. У меня дома есть собака – шарпей. Я увидел, как многому нам, людям, нужно у них учиться. Преданности, верности. Отдыхая, смотрю фильмы с юмором.

Что касается книг, то я читаю разнонаправленную литературу. Могу читать несколько книг одновременно. Утром одну, в обед другую, вечером  третью. Нравятся «48 законов власти» Роберта Грина. Недавно стал перечитывать книги Дейла Карнеги. «10 заповедей успеха» Ицхака Пинтосевича. Но эти книги не читаешь – с ними работаешь.

Очень нравится работа Джека Кэнфилда и Джанет Свитцер «Правила. Реальные и четко сформулированные законы достижения успеха». Прекрасная книга. Беру ее с собой на отдых.

Когда есть настроение – перечитываю Есенина.

-Вы достигли всего, чего хотели в профессиональном плане? И если нет – то какие вершины еще хотите покорить?

-Не достиг. Хотя, многое удалось. Я хочу тренировать хороший европейский клуб и с ним что-нибудь выиграть. Хочу совершить прорыв, прорубить за рубеж путь для русскоязычных тренеров. Я не остановлюсь. Все равно это сделаю.